Репродуктивное принуждение

[angold74]

Нашумевший законопроект Валерия Драганова, ограничивающий доступ к абортам, после многочисленных отзывов и незначительных исправлений снова находится на рассмотрении, отложенном на летние каникулы. Но вызванная им в обществе волна обсуждения демонстрирует немало давних и новых тенденций в подходе к репродуктивным правам и правам женщин. Этот пункт — предложение законодательной поддержки репродуктивного принуждения и, шире, семейного насилия. Всё равно что предложить ввести закон о том, что муж имеет право жену бить.

что такое репродуктивное принуждение.

Репродуктивное принуждение — это форма домашнего и сексуального насилия, при которой мужчина принуждает женщину к беременности. Оно может принимать разные формы, например:

— отказ от использования презервативов — некоторые прямо отказываются это делать, несмотря на уговоры женщины, другие соглашаются, но снимают презерватив во время секса или нарочно его повреждают;
— саботаж контрацептивных средств, которые использует женщина, — их выкидывают, прячут, подменяют;
— экономическое ограничение — отказ покупать презервативы и давать деньги на контрацептивные средства;
— психологическое давление, от уговоров («докажи, что ты меня любишь», «я хочу от тебя ребёнка, чтобы мы всегда были вместе и ты была совсем моя») до угроз («иначе уйду к той, которая согласится», «иначе побью»);
— физическое насилие и изнасилование.

Сама дура виновата.

Самый распространённый комментарий, который я слышу от сторонников того пункта законопроекта, с которого началась эта статья, звучит так: «Если в семье отношения хорошие, то вопрос об аборте и так решают вместе, а если плохие и с мужем договориться не получается, то нечего было за такого замуж выходить и надо от него уходить». Интересно, что с первой половиной — «если в семье отношения хорошие, вопрос аборта решают вместе» — согласны и противники законопроекта. А вот вторая половина…

Поразительно, как однозначно те, кто произносят эту фразу, возлагают всё решение проблемы на женщину. Это она вышла замуж за мужа, с которым не может договориться. Это она от него не уходит. Это она собралась делать аборт. Муж тут получается как бы и ни при чём, за исключением того, что попираются его отцовские права. Сторонники не задают логичный встречный вопрос: что же это за муж такой и что он делает с семьёй, что жена не хочет обсуждать с ним возможное появление общего ребёнка?

Очень часто при анализе феномена семейного насилия поступкам мужчины ищут объяснение, даже оправдание: говорят о психологических травмах, о неуверенности в себе, об импульсивности и страстности, о неумении строить отношения... и всё это сопровождается мыслью, что женщина должна войти в его положение и не обвинять его, возможно, даже постараться «сделать его лучше». В то же время женщина, оказавшаяся в ситуации насилия, оказывается за неё ответственной. Это она вовремя не распознала ситуацию, не ушла; это она спровоцировала, довела; это она не приложила достаточно усилий для исправления положения.

Этот подход к распределению ответственности аналогичен культуре изнасилования: за ситуацию полностью отвечает жертва, насильник либо оправдывается, либо исключается из ситуации, как будто его действия никак на неё не влияют. Он поддерживается и тем, как распределяются гендерные функции в «традиционной» семье, — стоит посмотреть, как выглядит на практике красивое определение «женщина — хранительница очага»:

На женщину возлагается задача поддержания эмоционального климата в семье. На это работают многочисленные стереотипы, якобы женщина «более эмоциональна», а мужчина «в эмоциях не разбирается». В случае семейных конфликтов именно женщине обычно рекомендуют «прислушаться», «понять», «потерпеть». Для мужчин есть другой стереотип: «кто в семье мужик?» — рекомендация настоять на своём, показать, кто главный.

На женщину возлагается выполнение «супружеского долга» как обязанности, независимо от её желания. Общественное мнение обычно сходится на том, что если мужчина не хочет заниматься сексом тогда и так, как того желает его супруга, он в своём праве, а если супруга настаивает, то заслуживает титулов стервы и нимфоманки. Ирония в том, что в обратной ситуации — мужчина хочет секса, а женщина не хочет — мужчина опять в своём праве, а женщина снова оказывается стервой, но на этот раз фригидной. В обоих случаях рекомендации те же: мужчине предлагается «настоять на своём» (путём уговоров, манипуляций или даже применения силы, с оправданием «она просто ломается»), а женщине — прислушаться, понять и потерпеть. Остаётся, правда, вопрос, почему секс через «потерпеть» не считается в данном случае насилием.

На женщину возлагается задача сохранения брака, ради брака как такового или ради детей. Традиционно женщине навязывается приоритет отношений перед собственной личностью, «женщине нужен муж, семья и дети», поэтому она более склонна пытаться исправить отношения любой ценой.

От женщины ожидается, что она будет отдавать мужчине приоритет перед другими родными и близкими. Например, при выборе провести время с подругами или с мужем, предполагается, что женщина должна выбрать мужа, иначе она оказывается эгоисткой, которая не уделяет внимания семье. В то же время мужчина при выборе провести время с друзьями или с семьёй поощряется, если выбирает друзей — «мужчины друзей не бросают», «мужчине нужно своё пространство» и т.д.; а вот если он выбирает жену, то получает насмешки и прозвище «подкаблучник».

От женщины ожидается, что она будет поступаться ради мужа своими интересами. Женщины намного чаще переезжают туда, куда нужно или хочется ехать их мужьям, чем наоборот. Они отказываются от продолжения образования, выбирают работу с более низким доходом или перспективами ради того, чтобы оставить время «на семью», или отказываются от работы, бросают хобби. Это, как и отдаление от друзей и родных, лишает женщину «подушки безопасности».

Эти требования к женщине — часть патриархальной системы, они настолько широко распространены и встроены в общество и культуру, что многими практически не замечаются. Поэтому неудивительно, хотя и печально, что сначала насилие игнорируется и даже поощряется всеми вокруг, а потом его жертвам и тем, кто пытается их поддерживать, задают вопрос: почему она не уходит?

Что делать?

Для начала, разумеется, не допускать принятия, а в идеале — даже выдвижения подобных законопроектов, нарушающих права человека и конституцию. Но ещё важнее менять общество и его представления о насилии, сексе и правах, в том числе о репродуктивном праве.

Эксперты сходятся на том, что важнейшую роль в этом процессе играет сексуальное просвещение. То самое, которое десятилетиями не удаётся организовать в России, потому что против него грудью стоят разнообразные группы, вещающие о «растлении» и «разврате». Скажем, Ирина Силуянова, одна из создательниц законопроекта Драганова, говорит: «Вся суть идеологии «планирования семьи» заключается в банальной пропаганде контрацепции. И её результат — не выход из демографического кризиса, а получение фармфирмами прибыли с продаж контрацептивов».

В странах, где сексуальное просвещение принято давно — и на которые, что интересно, любят ссылаться противники абортов как на образец для подражания, хотя в этих странах аборты никак не ограничены, — оно включает (или будет включать в ближайшее время, так как для этого разрабатываются программы):

— информацию о разных методах контрацепции, в том числе тех, в использование которых не может вмешаться посторонний, и о правильном её применении;
— информацию о том, что такое согласие в сексе, понятие «нет значит нет», обсуждение сексуальных практик и связанных с ними вопросов — контрацепция, защита от венерических заболеваний — между партнёрами;
— информацию о здоровых и нездоровых отношениях, о признаках насилия и о его разных формах, о том, какие действия нужно предпринимать, оказавшись в ситуации насилия или в насильственных отношениях.

«Императив заключается в том, что мы должны предоставлять детям комплексное сексуальное образование, которое включает темы насилия и принуждения. Если мы поможем им понять, что такое хорошие отношения и куда можно обратиться, если что-то пошло не так, то мы сможем изменить ситуацию», — говорит Дебра Хаусер, исполнительный вице-президент организации Advocates For Youth.

Сексуальное просвещение нужно не только подросткам, но и взрослым — уровень грамотности в вопросах репродуктивного здоровья и поведения в России крайне низкий. Необходима подготовка кадров в полиции и социальных службах, чтобы женщины не сталкивались с насмешками и недоверием. Информация о репродуктивном принуждении нужна также специалистам, которые сталкиваются с его жертвами в других ситуациях, — например, врачам. По результатам ещё не опубликованного исследования Миллер, если врачи на консультации задают женщине деликатные вопросы о том, не сталкивается ли она с насилием в отношениях, это увеличивает вероятность того, что она выйдет из этих отношений и/или обратится за помощью. А для того, чтобы эту помощь можно было оказать, нужны:

— обеспечение доступа к контрацептивным средствам и средствам защиты от венерических заболеваний, включая их финансовую доступность;
— обеспечение доступа к качественному репродуктивному здравоохранению;
— обеспечение защиты и помощи жертвам сексуального и семейного насилия, включая создание и поддержку специальных центров и разработку соответствующего законодательства;
— своевременное выявление случаев домашнего и сексуального насилия и реагирование на них.

Конечно, это сложнее, чем ограничительные и запретительные законы, и требует финансирования, а не «экономии» на ОМС. И для того чтобы это делать, нужно действительно заботиться о женщинах, а не о том, как бы их строже контролировать.
Взято в "Частном корреспонденте".